О чем говорит и чему учит Евангелие

Задолго до рождения Иисуса Христа пророкам Израиля Духом Божиим было открыто, что наступит время, когда Сам Господь Бог придет в наш мир и установит в нем Свое вечное Царство. Этим царем будет потомок царя Давида – Мессия (по-гречески – Христос). Слово Мессия означает «Помазанник» и происходит оно от обряда помазания елеем, то есть освященным маслом, головы царя во время его коронации. Обряд совершал священник, и это означало, что царя-помазанника осеняет особое благословение Божие.
Но пророкам было также открыто, что истинный Царь, Мессия-Христос придет к людям не как могучий повелитель, но как мученик, который примет на себя страдания и грехи мира, чтобы избавить людей от рабства греху. Как живой стоял перед мысленным взором древнего пророка Исайи этот Страдалец за людей:

…Он изьязвлен был за грехи наши

И мучим за беззакония наши;

Наказание мира нашего было на Нем,

И ранами Его мы исцелились…

Он истязуем был, но страдал добровольно

Ис 53: 5,7.

Пророки предрекали, что через Мессию Господь Бог заключит с человеком Новый Завет. Люди не только узнают о том, чего ждет от них Бог, но узрят Его лицом к лицу, как до грехопадения. Но минуло много веков. Мудрецы и пророки сказали уже все, что могли сказать человеческий разум и вера. Люди прошли долгий и трудный путь. Однако источник Воды Живой казался еще очень далеким…
В то время самым могущественным и цивилизованным государством была Римская империя. Римляне под­чинили своей власти множество народов Европы, Азии и Африки. Они прекратили войны, принесли миру спо­койствие и процветание.
Но они не могли дать людям главного: истинной веры, которую все так искали. В старых греко-римских богов почти никто уже не верил. Мифы о них нередко вы­зывали теперь насмешки. Из восточных стран приходили проповедники новых религий. Противоречия учений и вер породили еще больше сомнений. «Где же правда? — спрашивали себя люди. — И есть ли она вообще?» Мудрецы и философы спорили между собой, но никто из них не мог с уверенностью сказать, что нашел истину.Появились люди, которые открыто говорили: «Мы не верим ни во что: ни в богов, ни в бессмертие, ни в добро. Какой смысл заботиться о правде, раз после смерти ничего нет? Бу­дем есть, пить и веселиться, пока мы живы. Все позво­лено!..»
Богачи проводили дни и ночи в пирахи бесчеловечных забавах. Народ увлекался кровавыми зрелищами в цир­ках, где на арене гладиаторы билисьнасмерть для потехи толпы. Людей отдавали на растерзание зверям. В им­перии было много рабов, которых не считали людьми: на них, как на собак, надевали ошейники, их истязали, продавали. Хозяин мог пытать и убить своего раба. Ког­да же рабы восставали, с ними беспощадно расправля­лись: их клеймилираскаленным железом, распиналина крестах.
И все же находилось много людей, которые не теряли надежды на спасение от зла. Среди таких людей был великий римский поэт Вергилий. Он предсказывал рож­дение таинственного Младенца, который будет «послан с небес» для преображения мира.
Одушевляла надежда и иудеев — потомков древних из­раильтян. С тех пор, как их страна находилась под рим­ским владычеством, они терпели гнет и Рима, и своего царя Ирода. Многие иудеи полагали, что обещанный Богом Мессия свергнет власть Ирода и Рима. Они представляли себе Христа могущественным воителем, который победит всех врагов и установит единое царство на земле. Иные же, помня о словах пророков, уповали на то, что Мессия снимет с людей проклятие греха и положит основание Царству Божию, в котором установятся правда и справедливость.
Толкователи Закона Моисеева — книжники — уверяли, что едва только люди начнут строго соблюдать весь Закон, как придет Мессия. Самые ревностные книжники назы­вали себя фарисеями, «отделившимися». Они добавили к Закону много своих собственных правил и обрядов, надеясь этим укрепить благочестие и приблизить время Мессии.
В далекой восточной стране ученые-волхвы в течение многих лет наблюдали за движением звезд. Они считали, что судьбы людей связаны со светилами, и надеялись, что звездное небо даст им знак о времени рождения великого Царя, который освободит мир от зла и страданий.
И однажды ночью, когда волхвы поднялись на башню, они увидели в небе необыкновенно яркую звезду. «Это ука­зание неба!» — решили они и стали собираться в путь. Из древних пророчеств они знали, что вселенский Царь должен родиться в Иудее. Поэтому они полагали, что найдут Его в Иерусалиме.
А в небольшом иудейском городке Вифлееме, на родине царя Давида, в это время родился Младенец, которого назвали Иисус.
В мир явился долгожданный Спаситель человечества — Мессия-Христос.

В современной хронологии тех или иных событий время Рождества Иисуса Христа принято за начало новой эры. Но уже в ХХ веке из сопоставления всех исторических сведений о событиях того времени было установлено, что рождение Иисуса Христа произошло в 7—6 гг. до н.э., то есть на 6 лет ранее даты Рождества Христова, вычисленной не совсем точно в VI веке монахом Дионисием Малым. В частности, астрономические вычисления показали, что затмение Луны, имевшее место перед смертью Ирода Великого, произошло в марте 4 г. до н.э.
Евангелия от Матфея и Луки содержат рассказ о рождении Иисуса во время правления царя Ирода. Два других Евангелия, от Марка и от Иоанна, начинают свое повествование с того времени, когда Иисус уже выходит на проповедь Своего учения. Ему было тогда около 30 лет.
Царь Ирод Великий правил Иудеей с 37 г. до н.э. по 4 г. н.э. Захватив власть при поддержке римлян против воли народа, он тщетно стремился завоевать у него популярность. Ирод развернул большое строительство; за тридцать три года его царствования страна получила автономию. Честолюбивый и жестокий, Ирод постоянно жил в атмосфере страха, опасаясь заговоров. Жертвами его подозрительности стали жена и двое сыновей.
В правление императора Августа ему было приказано провести перепись по всей Земле Израиля. Каждому семейству надлежало для этого прийти в город, откуда родом был глава семьи. Так Иосиф и Мария оказались в Вифлееме, небольшом древнем городе, неподалеку от Иерусалима. Мария ждала ребенка. Из-за большого скопления людей невозможно было найти места в доме. Марии и Иосифу пришлось остановиться в пещере, служившей загоном для овец. Там Мария родила своего Сына — Иисуса. Там она вспоминала свою бедную хижину в родном городе Назарете и тот день, когда голос небесного Вестника, приветствуя ее, сказал:

Не бойся, Мария! Ибо ты обрела благодать у Бога…

…Ты родишь Сына и наречешь Ему имя Иисус.

Он будет великим и Сыном Всевышнего будет назван,

И даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его…

… И Царству Его не будет конца!

Местные пастухи — первые, кто увидел Младенца, — рассказывали о необыкновенных явлениях, которые привели их в пещеру, о том, как явились им ангелы и один из них сказал им:
«Не бойтесь, я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь. И вот вам знак: вы найдете Младенца, спеленатого и лежащего в яслях».
Прошло сорок дней и Мария пришла с Младенцем в Иерусалимский храм для выполнения обряда посвящения Младенца Богу. И когда священник закончил читать молитвы, в храм вошел убеленный сединами старец Симеон. Ему было открыто, что он не умрет, пока своими глазами не увидит Мессию.
И вот сегодня тайный голос сказал ему, что Младенец, принесенный в Храм, и есть Тот, Кого он ждал долгие годы. Дрожащими руками он взял на руки Младенца. «Теперь отпускаешь Ты раба Своего, Владыко, по слову Твоему с миром, — сказал он. — Ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицом всех народов: свет во откровение язычникам и славу народа Твоего Израиля». Симеон благословил изумленных родителей и добавил, обращаясь к Марии: «Вот Он лежит на падение и на восстание многих в Израиле... Тебе же самой душу пройдет меч».
А года через два с Востока в Иерусалим пришел небольшой караван. Мудрецы-астрологи, называемые волхвами, расспрашивали у всех, где находится родившийся Царь Иудейский, так как они видели на небосклоне новую необыкновенную звезду. По их мнению, она свидетельствовала о рождении в Иудее великого Царя, Которому они и пришли поклониться. Слух об этом дошел до Ирода. От первосвященников он узнал, что, согласно пророчествам, это могло произойти в Вифлееме. Призвав к себе волхвов, Ирод узнал о времени появления звезды и повелел им разузнать все о Младенце и затем сообщить ему. Властолюбивый старик решил уничтожить неожиданного соперника. Евангелие рассказывает, что после поклонения Младенцу Иисусу волхвы не возвратились к Ироду, а отошли в свою страну другим путем.
Разгневанный царь отдал безумный по жестокости приказ уничтожить в Вифлееме всех младенцев в возрасте до двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов. Когда речь шла о власти, он не останавливался ни перед чем.
Однако Тот, Кого искали убийцы, был уже далеко от города. Семья Иосифа скрылась вскоре после ухода волхвов. Они отправились в Египет — один из ближайших центров, где жили иудеи вне Земли Израиля и где нередко они спасались преследуемые Иродом.
Когда спустя несколько лет известие о смерти Ирода (4 г. н.э.) достигло Египта, Иосиф вернулся на родину и поселился на севере Земли Израиля, в небольшом городке Назарете, где жил с Марией прежде.
Как жила семья Иосифа в Назарете? Лишь Матфей и Лука очень немного рассказывают о детских годах Иисуса. Во всяком случае, Иисус с детства постоянно видел людей, заботливо охраняющих свои стада, виноградарей, подвязывающих лозы, сеятелей на весенних полях, жнецов с серпами, срезающих колосья. Позднее эти картины послужили образами для Его притч. Как и Иосиф, Иисус стал плотником. Иосиф умер, вероятно, когда Иисусу было около двадцати лет. Во время служения Иисуса Его называли «Сыном Марии». А это значит, что Иосифа уже не было в живых.
Становление любой личности, а особенно необыкновенной, всегда загадка; тем более нам не дано проникнуть в тайну души Иисуса. Одно только кажется бесспорным: Он был свободен от внутренних конфликтов, которые с детских лет терзают человека. Вероятно, в свободные от труда часы Иисус, как и позднее, в годы проповедничества, любил уходить в уединенные места для молитвы. Там, на холмах Назарета, полный духовных и телесных сил, Он только ждал знака, чтобы бросить в мир первые семена Благой вести. И знак был подан.

Однажды группа людей, состоящая из представителей духовенства и религиозных учителей, вышла из ворот Иерусалима и отправилась по дороге, ведущей к берегам Иордана. Предпринять это путешествие их побудил слух о молодом пустыннике Иоанне, называвшем себя «голосом вестника».
Иоанн происходил из священнического сословия. Он рано остался без родителей. Весьма вероятно, что он был усыновлен ессеями, общиной, которая вела аскетический образ жизни, укрываясь в уединенных местах и нередко брала на воспитание сирот.
Иоанн также вел жизнь аскета. Он одевался в грубую пастушескую одежду из верблюжьей шерсти, не стриг волос, не пил вина. Его пищу составляли сушеная саранча и дикий мед. Когда ему исполнилось тридцать лет, он покинул пустыню, пришел в долину Иордана и начал свою проповедь. «Покайтесь, — говорил пророк, — ибо близко Царство Небесное!». Его слова сразу же нашли широкий отклик. К реке толпами шли люди из окрестных городов и сел. Пророк говорил о Суде над миром, и, казалось, все вокруг Иоанна дышало предчувствием близости великих событий.
Символом вступления в мессианскую эру Иоанн избрал обряд погружения в воды Иордана. Подобно тому как вода омывает тело, так покаяние очищает душу. Иоанн требовал от людей переоценки всей своей жизни и искреннего раскаяния. Перед омовением (по-гречески — «баптизо», по-русски — «крещение») люди исповедовали свои грехи.
Чего же хотел Иоанн? По свидетельству иудейского историка Иосифа Флавия, Иоанн учил народ «вести чистый образ жизни, быть справедливыми друг к другу и благоговейными перед Богом». О себе Иоанн говорил, что он послан для того, чтобы приготовить народ к приходу Божьего Посланника — Мессии, а он, Иоанн, — Его Предтеча.
Слушая Иоанна, народ постоянно находился в ожидании. Многие знали, что Мессия долго будет оставаться неузнанным. Слова Иоанна: «Он стоит среди вас» заставляли учащенно биться сердца. В это самое время на берегу среди толпы появился Человек из Назарета. Это была символическая встреча. Отшельник во власянице с изможденным лицом воплощал собой тернистый путь дохристианской религии, а новое откровение приносил Человек, Который внешне, казалось, ничем не отличался от любого простолюдина из Галилеи.
После крещения Иисус тотчас покинул берег Иордана и углубился в пустыню. Там, среди голых безжизненных холмов. Он провел в посте более месяца. По пути на север, в Галилею, Иисус на короткое время снова побывал в том месте, где проповедовал Иоанн. Когда Иоанн увидел Его, он сказал, обращаясь к окружавшим его людям: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира».
Слово «агнец», то есть ягненок, предназначенный для жертвоприношения, напоминало о пророках, которых преследовали и убивали. Иоанн повторил свое свидетельство в кругу учеников, после чего Андрей и Иоанн стали искать встречи с Иисусом. Они пришли в дом, где Он остановился, и провели там весь день. На следующий день Андрей отыскал брата своего Симона и с восторгом заявил: «Мы нашли Мессию...».
Поразительная весть быстро распространилась среди галилеян, которые пришли на Иордан. Скорее всего, эти простосердечные люди решили, что найденный ими Царь скрывается лишь до поры до времени, но придет час, и Он займет престол, а они, узнавшие Его, стяжают великую славу в мессианском Царстве. Итак, на север, в Галилею, Иисус пришел уже не один, а в сопровождении Своих приверженцев.

Вначале могло показаться, что проповедь Иисуса была лишь продолжением миссии Иоанна Крестителя. Оба говорили о близости Царства Божьего, оба звали народ к покаянию и приняли в качестве обряда водное омовение — крещение. Но в отличие от Иоанна, Иисус Сам шел навстречу людям. Он обходил города и селения. По субботам Его речь звучала в молитвенных домах, а в остальные дни — под открытым небом. Иной раз толпа была настолько велика, что Иисус садился в лодку и оттуда обращался к расположившемуся на берегу народу.
Живя в Галилее, Учитель неизменно вставал рано и часто встречал восход на уединённых вершинах. День Иисуса был заполнен напряженным трудом: до самой темноты за Ним по пятам следовали больные, ожидая облегчения недугов, уверовавшие жадно ловили Его слова, скептики задавали каверзные вопросы или вступали с Ним в споры, книжники требовали разъяснения трудных мест Библии. Порой Иисусу и Его ученикам некогда было и поесть. Однако в Евангелиях только дважды говорится, что Учитель сильно устал. Обычно же мы видим Его неутомимым и полным энергии. «Моя пища, — говорил Он, — творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его».
Глубоко человечным рисуют Христа евангелисты. Он скорбит, удивляется, радуется, обнимает детей, любуется цветами. Речь Его дышит снисходительностью к слабостям человека, но Своих требований Он никогда не смягчает. Он говорит с нежностью и добротой, но может быть строг и даже резок. Обычно кроткий и терпеливый, Иисус беспощаден к ханжам. Тем не менее внутренний разлад Ему чужд. Он всегда остается Самим Собой. Иисус далек от болезненной экзальтации, от исступленного фанатизма, свойственного многим подвижникам и основателям религий. Просветленная трезвость — одна из главных черт Его характера. Находясь среди людей, Он одновременно как бы пребывает в ином мире, в единении с Отцом.
Писателям никогда не удавалось создать убедительный образ героя, если портрет его не оттенялся недостатками. Исключение составляют евангелисты, и не потому, что они были непревзойденными мастерами, а потому, что изображали непревзойденную Личность. Иисус не отворачивался от мира, не прятал от него сокровищ духа, а щедро отдавал их людям. «Когда, — говорил Он, — зажигают светильник, не ставят его под сосуд, но на подсвечник, и светит всем в доме».
Нередко слова Его звучали величественным речитативом, напоминая гимны древних пророков. Он часто говорил афоризмами, ставил вопросы, не пренебрегая и логическими доводами. Особенно любил Иисус примеры из повседневной жизни — притчи. В них наиболее полно запечатлелось Его учение. Рисуя перед людьми знакомые картины природы и быта, Иисус нередко предоставлял слушателям самим делать выводы из Его рассказов. Так, избегая абстрактных слов о человеческом братстве, Он приводит случай, когда пострадавший от разбойников иудей получил помощь от иноверца-самарянина.
Подобные истории западали в душу и оказывались действеннее любых рассуждений. Вероятно, все первые последователи Иисуса были молоды. Старшинство принадлежало рыбаку родом из города Вифсаиды — Симону. Христос дал ему прозвище Кѝфа — «скала» или «камень», что по-гречески звучит как Петрóс, а по-русски Петр. Смысл этого имени Иисус объяснил Своему ученику позднее. Два других ученика, братья Иаков и Иоанн, также были рыбаками.
В Капернауме находилась таможня. Посетив ее, Иисус встретил там сборщика налогов — мытаря Матфея и сказал ему: «Следуй за Мной». Матфей сразу присоединился к ученикам Иисуса. Позднее этот человек, вероятно, первым начал записывать слова Христа. Кроме этих пяти учеников, среди приверженцев Иисуса были и другие, все они происходили из Галилеи. Южанином был только Иуда, уроженец города Кериóта. Именно ему поручил Иисус хранение денежных средств общины. Тем самым Он, быть может, хотел подчеркнуть Свое доверие к Иуде.
Имя этого человека стало символом низости и вероломства. Однако сомнительно, чтобы Христос желал приблизить к Себе морального урода, существо, нравственно безнадежное. Драма Иуды была связана с потерей веры в Учителя, разочарование породило в нем чувство озлобленности и толкнуло на предательский шаг. Во всяком случае, считать, что Иудой руководила только алчность, — значит неправомерно упрощать евангельскую трагедию.
Все евангелисты утверждают, что люди, которых Иисус приблизил к Себе, первое время плохо понимали Его Самого и Его цели. Подчас им было трудно уловить даже простую мысль Учителя. Это, конечно, должно было огорчать Иисуса, но Он терпеливо воспитывал учеников и радовался каждый раз, когда что-то прояснялось для них. «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, — восклицал Иисус в такие моменты, — что Ты скрыл это от мудрых и разумных и открыл это младенцам!». Если бы свое учение Иисус раскрыл сначала «мудрецам», возникла бы опасность, что ее суть останется затемненной. В подлинной чистоте Его учение смогли сохранить именно простецы, чуждые гордости и «лидерства». Личность, мысль, воля Господа были для них единственным и самым дорогим сокровищем.
Иисус любил эту духовную семью и ставил Свою связь с ней выше кровного родства. Когда во время большого скопления народа Учителю сообщили, что снаружи у дверей Его ждут Мать и братья, Он указал на учеников: «Вот Мать Моя и братья Мои...» Постепенно молва о галилейском Наставнике и Целителе распространилась по всей округе. За Иисусом постоянно следовали толпы. Стоило Ему удалиться, чтобы побыть одному, как ученики находили Его: «Все ищут Тебя». И тогда Иисус снова и снова шел к ожидавшим Его людям.

Иисус Христос называл Свое учение Радостной, или Благой Вестью (по-гречески - Евангéлион). Он принес миру не новые философские доктрины и не познание тайн потустороннего. Он в корне изменил само отношение людей к Богу. Благая Весть Иисуса говорит о высшем призвании человека и о радости, которую дарует ему единение с Творцом. Неисчерпаемое богатство Евангелия вкратце обрисовать нелегко, поэтому мы остановимся лишь на главном.

Небесный Отец и Богосыновство. Проповедь Иисуса обращена не к «массам», не к безликому муравейнику, а к каждой отдельной личности. В толпе духовный уровень людей снижается, они оказываются во власти стадных инстинктов. В каждом человеке заключен целый мир, бесконечно ценный в глазах Божиих. «Кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит ли девяноста девяти в пустыне и не пойдет ли искать заблудившуюся, доколе не найдет ее?.. Говорю вам, что так на небесах радость будет больше об одном грешнике кающемся, чем о девяноста девяти праведниках, которые не нуждаются в покаянии».
Из всех имен, которыми в Писании называется Творец, Иисус предпочитает слово Отец. От Христа люди узнают, что с Создателем Вселенной можно говорить один на один, как с любящим Отцом, Который ждет ответной любви. Ни храмовое действо, ни даже совместная молитва не могут заменить общения с Богом наедине, сокровенной беседы с Отцом. В единственной молитве, которую дал Иисус ученикам, Он учит молиться простыми словами с любовью и доверием.

ОТЧЕ НАШ, КОТОРЫЙ НА НЕБЕСАХ! Мы дети Твои, и у Тебя наша отчизна. ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЕ.

Пусть пребудет в нас благоговение к Твоей священней тайне. ДА ПРИДЕТ ЦАРСТВО ТВОЕ, ДА БУДЕТ ВОЛЯ ТВОЯ И НА ЗЕМЛЕ, КАК НА НЕБЕ.

Мы ждем, чтобы Ты воцарился во всем Своем Творении, чтобы исполнился Твой замысел, и Ты один стал нашим Царем и Господом. ХЛЕБ НАШ НАСУЩНЫЙ ДАЙ НАМ СЕГОДНЯ.

Поддержи нашу жизнь сейчас, ибо мы верим, что о завтрашнем дне Ты позаботишься. И ПРОСТИ НАМ ДОЛГИ НАШИ, КАК И МЫ ПРОСТИЛИ ДОЛЖНИКАМ НАШИМ.

Сыновний долг, который мы так плохо платим Тебе, есть ответная любовь. Научи нас любить и прощать друг друга, как Ты любишь и прощаешь нас. И НЕ ВВЕДИ НАС ВО ИСКУШЕНИЕ, НО ИЗБАВЬ НАС ОТ ЛУКАВОГО.

Огради нас от зла, идущего извне и от нас самих. ИБО ТВОЕ ЕСТЬ ЦАРСТВО И СИЛА, И СЛАВА ВОВЕКИ. АМИНЬ.

Заметим, что на первое место в этой молитве ставятся не человеческие желания, а воля Господа. Обращаясь к Нему, люди не должны искать только своего.
Слова «да придет Царство Твое» указывают, что во всей полноте оно еще не наступило. Христос прямо говорит, что в «веке сем» на земле господствуют демонические силы. Сатана доныне остается «князем мира сего».
Христос не объяснял, откуда явилось зло, и, следовательно, считал достаточным то, что открыто в Ветхом Завете. Человек призван не столько размышлять о зле, сколько бороться с ним. В Евангелии проблема зла — практическая проблема, жизненная задача, поставленная перед теми, кто ищет согласия с Божиим замыслом.

Заповедь любви. Зло, с которым человек соприкасается теснее всего, живет в нем самом: склонность к насилию, слепая мятежность, ищущая самоутверждения за чужой счет и безграничного простора инстинктам. Это зло питается ощущением собственного «я» как единственного центра, имеющего ценность. Растворение «я» в стихии общества, в коллективе, казалось бы, ограничивает бунт индивида, но при этом нивелирует, стирает личность. Выход из тупика — в библейской заповеди, данной еще в Ветхом Завете, задолго до Иисуса Христа: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Она призывает к борьбе против эгоистических начал, к признанию ценности другого «я». Заповедь любви к ближнему конкретизируется Иисусом в простом правиле: «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, поступайте и вы с ними».
Евангелие — это не формальная схема «добродетели», которая сводится к одним запретам. Блаженный Августин, живший в IV в. по Р.Х., писал: «Люби Бога и тогда поступай как хочешь», то есть отношение к людям должно органично вытекать из веры. Познавший Бога не может не любить Его творение.
А как должны поступать ученики Христовы, если сталкиваются с проступками других людей? При виде слабостей ближнего человек должен не выносить ему приговор, а сострадать, памятуя о собственной греховности. «Не судите, — предостерегает Иисус, — чтобы и вы не были судимы, ибо каким судом судите и какою мерою мерите, так будет отмерено и вам. Что ты смотришь на соринку в глазу брата твоего, а бревна в твоем глазу не замечаешь?».
Приближая к Себе грешников, Иисус хотел пробудить в них раскаяние и жажду новой жизни. Искреннее раскаяние Христос ставил выше успокоенности тех, кто считал себя угодным Богу. Однажды Он рассказал о двух людях, молившихся в храме. Один — благочестивый фарисей — благодарил Бога за то, что он «не таков, как прочие люди», часто постится, жертвует на Храм и непохож на «этого мытаря». А мытарь стоял вдали, не смея поднять глаз, бил себя в грудь и сокрушенно повторял: «Боже, будь милостив ко мне, грешнику!» «Говорю вам, — заключил Иисус притчу, — этот пришел в дом свой оправданным, а не тот. Ибо всякий возносящий себя, унижен будет, а смиряющий себя, возвысится».

Старое и новое. Для людей, слушающих Иисуса, было важно решить, как соотносится Его учение с древним Моисеевым Законом. Религиозные учители Израиля времен Иисуса, фарисеи и книжники, часто прибавляли к Закону сотни мелочных правил. Иисус, напротив, возвращал Ветхий Завет к его истокам — к Десяти заповедям Синая, подлинному Моисееву наследию, сохраненному пророками. Иисус углубляет и дополняет этические требования Закона. Если Закон воспрещал убийство, то Иисус призывает изгонять из сердца гнев и ненависть — корень преступления. Если Закон осуждал нарушение верности в браке, то Иисус говорит об опасности порочных чувств. Если Закон требовал соблюдения клятвы, то Иисус вообще считает ее излишней: «Да будет слово ваше да, да; нет, нет, а что сверх этого, то от лукавого».
Людям свойственно ненавидеть врагов, но ученики Иисуса Христа должны побеждать зло добром. Им следует бороться с мстительными чувствами. Мало того, они должны делать добро своим обидчикам. «Любите врагов ваших и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных... Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». Вот – захватывающая дух высота, куда Иисус призывает человека.
Закон считал «ближним» только соплеменника и единоверца. Но Христос не ограничивает это понятие столь узкими пределами. Он постепенно приучал Своих последователей к новому, непривычному для них взгляду на язычников. Так, Он не скрыл Своей радости, узнав об эллинах, которые искали с Ним беседы, а накануне Своих страданий Христос скажет, что Его Евангелие должно быть «проповедано во свидетельство всем народам».
Когда римлянин, офицер капернаумского гарнизона, прося Иисуса исцелить его слугу, сказал, что достаточно лишь одного Его слова, Христос заметил: «Я и в Израиле не нашел такой веры», а потом добавил: «Говорю вам, что многие придут с Востока и Запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном, сыны же Царства низвергнуты будут во тьму внешнюю». Эти слова звучали как вызов тем, кто считал только израильтян достойными любви Божией.…
Неприятие «чужаков», в какие бы одежды оно ни рядилось, есть инстинкт, который преодолевается людьми с величайшим трудом. Евангелие же недвусмысленно призывает бороться с национальной исключительностью и тем самым продолжает проповедь Амоса, Исайи и Иоанна Крестителя.
Еще в самом начале Своего служения Иисус утвердил новое отношение к женщине. Для Сократа женщина была лишь тупым, назойливым существом. Будда не разрешал своим последователям даже смотреть на женщин. В дохристианском мире женщины чаще всего оставались молчаливыми рабынями, жизнь которых была ограничена изнурительным трудом и домашними заботами. Не случайно в одной из иудейских молитв были слова: «Благодарю Тебя, Боже, что Ты не создал меня женщиной...». Христос возвращает женщине отнятое у нее человеческое достоинство и право иметь духовные запросы. Отныне место ее не только у семейного очага. Поэтому среди ближайших последователей Иисуса мы видим немало учениц.
Впоследствии, когда настал час испытаний, первые женщины-христианки не покинули Господа, как другие Его ученики. Женщины были на Голгофе в момент Его смерти, проводили Учителя до места погребения, им первым была открыта Пасхальная тайна.
Евангелие разрушило преграды, разделявшие людей. И тем, кто соблюдал обряды Закона, и кто не знал их, иудеям и чужеземцам, мужчинам и женщинам — каждому оно открывало дорогу в Царство Христово, где становилась второстепенной принадлежность к нации, сословию, полу, возрасту. Созерцая это чудо, апостол Павел восклицал:
«Здесь нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но всё и во всём — Христос!».

Земная жизнь и жизнь вечная. Уверенность в том, что существует иная жизнь, которая продолжается и после распада тела, жила в сознании людей с глубокой древности. Платон, например, утверждал, что наш земной путь есть лишь прелюдия вечности.
Ветхозаветная религия в этом отношении представляла собой исключение. Очень долго она не находила ответа на вопрос о посмертной участи человека. В Ветхом Завете было создано представление о преисподней, сумрачном царстве мертвых (по-еврейски — Шеóл). Настоящее же «продолжение жизни» видели главным образом в потомках. Только в IV в. до Р.Х. Израиль услышал благовестие о вечной жизни. Но не «бессмертие души» открылось ему, а грядущее возрождение, воскресение всего человека — новое небо и новая земля, где будет царствовать правда и все злое будет побеждено.
Иисус Христос полностью подтвердил веру в воскресение мертвых. Однако, постоянно указывая на реальность «будущего века», Он не проповедовал отвлеченного спиритуализма, для которого земная жизнь — призрак. Евангелие учит не только о потустороннем, но и о том, как мы должны жить сегодня. Бессмертие, воскресение, Царство Божие, о которых говорит Евангелие, неотделимы от того, что совершается в этом мире. Если человек станет пренебрегать своим земным служением, это будет изменой его призванию. С другой стороны, тех, кто все силы отдает только материальному, ждет неминуемая катастрофа.
Жизнь коротка и может оборваться в любой момент. Чтобы напомнить об этом, Иисус рассказал притчу о богаче, который помышлял лишь о том, чтобы в его житницах было больше зерна. Однажды, в урожайный год, он задумал построить себе новые амбары, но именно тогда пробил его смертный час, и все хлопоты пошли прахом. «Так бывает с тем, — заключает Иисус, — кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет».
Иисус призывал Своих последователей: «Не собирайте себе сокровища на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».
Во времена пророков вокруг них группировались люди, которые называли себя «духовными бедняками». Они не были нищими в обычном смысле этого слова, но праведниками, желавшими освобождения от суетности и стяжательства. Такими же, по словам Иисуса, должны быть и Его ученики: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». «Нищие духом» — это те, кто осознает свою духовную нищету, кто нуждается в благодатных дарах Духа и стремится получить их.
«Блаженнее давать, нежели брать», — говорил Иисус. Он не предлагал людям жить в бедности. Бедность вовсе не являлась обязательным условием спасения. Тем не менее Иисус часто говорил об опасности стяжания. Он видел зло не в самом имуществе, а в порабощении им сердца.
Служение ближним здесь, на земле, есть долг каждого человека. Люди будут судимы по своим делам. Господь прежде всего спросит их не «как веришь», а как они поступали с братьями: накормили ли голодных, посетили ли больных и попавших в беду?

Царство Божие. Что же такое Царство Божие, весть о котором занимает столь важное место в проповеди Иисуса? В иудаизме это понятие нередко связывали с внешним торжеством Израиля и фантастическим благоденствием на земле. Пророки же верили, что воцарение Бога прежде всего изгонит всякое зло и преобразит Вселенную. В апокалиптической литературе, повествовавшей о конце истории, переплетались оба воззрения. Но то, что начало Царству положит приход Мессии, было общим чаянием почти всех иудеев.
Иисус говорит о Царстве Божием, иногда называя его также Царством Небесным, как о Своем Царстве, Своем господстве в мире и в сердцах людей. Царство Божие «не от мира сего», оно выше всего преходящего. Сокрушая власть зла, оно несет на землю законы Неба.
Эту духовную реальность нельзя ставить в один ряд с каким-либо земным счастьем. Земное счастье хрупко, немного нужно, чтобы развеять его. Царство Божие — это жизнь в правде Божией, именно такая жизнь приносит человеку наивысшее удовлетворение и счастье. Царство Божие наследуют миротворцы и сострадательные, чистые сердцем и гонимые за правду. Там утешатся плачущие, обогатятся «нищие духом», насытятся алчущие Истины.
Таким образом, Благая Весть Иисуса Христа есть весть о спасении от духовной смерти, о приобщении мира к Божественной жизни как высшей его цели. Это Царство уже приходит в наш мир, если в душах людей воцаряется Господь. Оно приносит вступающим в него не забытье, а светлое, радостное чувство близости Отца Небесного.
Иисус говорил, что Его ученики увидят Царство еще в этой жизни. Оно пришло на землю в лице Сына Человеческого, в Его благовестии, в Его торжестве над смертью и явлении Духа.

«А Я говорю вам...». Возможно ли, посильно ли для людей то, к чему зовет Евангелие? Ведь человек, даже полюбив идеал, часто не находит в себе сил подняться до него. Другое могучее притяжение владеет им, пригибая к земле: человек стремится к богатству, носит на шее камень заботы, проводит отпущенное ему драгоценное время жизни, погрязая в мелочах и развлечениях.
Кто же может проложить путь к Царству? Кто подведет к нему человека? Но вот люди слышат слово Иисуса Назарянина: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них...». Значит, Он — Мессия? Долгожданный Утешитель Израиля? Все видели, что Иисус проповедует «как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи».
Как понимать Его слова: «А Я говорю вам...»? Иисус не только Пастырь; Он — дверь, врата, через которые входят овцы. Так учил Он о Себе Самом.
Он — Посредник, соединяющий Небо и землю. «Никто, — говорит Иисус, — не приходит к Отцу, как только через Меня». Но почему же тогда Он действует столь осторожно, почему скрывает от народа Свой сан, запрещает называть Себя Мессией?

«Жизнь Иисуса, — говорит Гилберт К. Честертон, — стремительна, как молния. Это прежде всего драма, прежде всего — осуществление». Действительно, ученики не могли не чувствовать, что у Иисуса есть некий план, подобно далеко идущему плану полководца. Он требовал от них решимости стоять до конца. Его Евангелие не имело ничего общего с мечтательным благодушием и расслабленностью.
Бой с царством зла будет нелегким. Против Мессии восстанут все грехи и предрассудки, укоренившиеся в людях. Целеустремленность Иисуса одновременно пленяла и страшила учеников. Впрочем, Его слова они истолковывали по-своему, думая, что Учитель намекает на революционный взрыв, за которым последует Его коронация в Иерусалиме. И когда Иисус направился туда на Пасху, они решили, что настанет день, когда Царство Божие будет «взято силой».
Иерусалим в те годы был под властью посланца Римского императора — прокуратора Понтия Пилата. Его жестокость, алчность и самодурство были известны повсюду. Инциденты, вызванные беззакониями прокуратора, не раз кончались массовой резней. Каждую Пасху правитель ждал восстания и потому на праздник каждый раз приезжал из своей резиденции, Кесарии, в Иерусалим, где мог лично следить за порядком. Опасения Пилата были вполне основательны. Он располагал небольшим войском в три тысячи человек, а националисты-зелоты и их сторонники только ждали вождя, который поднял бы народ против римлян.
По-видимому, ученики Иисуса втайне хотели, чтобы именно Он стал этим вождем. Однако Учитель, казалось, полностью игнорировал проблему чужеземного владычества. Его тревожило не политическое, а духовное состояние народа. Появившись в Иерусалимском храме, новый Учитель сразу привел всех в замешательство. Свив из веревок бич, Он выгоняет за ограду Храма овец и волов, предназначенных на продажу для жертвоприношения. Он властно требует покончить с бесчинством вблизи святыни: «Не превращайте дома Отца Моего в дом торговли!».
Первый визит в Иерусалим закончился лишь столкновением с религиозными вождями. Когда Иисус толковал Закон в духе учения пророков, книжники обвиняли Его в покушении на «предания старцев». Когда Он говорил, что милосердие угоднее Богу, чем обряды, в глазах фарисеев, это был подрыв всей системы ритуалов благочестивой жизни.
Может показаться странной такая слепая преданность букве и форме. Однако нужно учитывать, что обрядоверие — упорный недуг, коренящийся в глубине человеческой психики. Потому-то в истории бушевало столько страстей вокруг ритуалов и было пролито столько крови из-за разногласий в религиозных церемониях. Сходная болезнь, подобная навязчивому неврозу, поражала нередко и христиан, которые забывали, что для Христа любовь к Богу и людям несравненно выше любых внешних предписаний.
Приверженцы буквы, ритуала и старины во все времена отличались косностью. Драма фарисеев связана с типичным проявлением того, что впоследствии стали называть «фарисейством». Иерусалимские старейшины, как некоторые верующие других религий, жили в постоянном страхе «осквернения». Про них говорили, что они готовы «очистить само солнце». Но, думая своей набожностью приблизить времена Мессии, вожди Израиля, сами того не сознавая, отвернулись от Того, Кто принес им Весть о спасении.
С тех пор Иисус еще не раз посетит Иерусалим, но признан там не будет. В его общину войдут преимущественно галилеяне, жители северной части Земли Израиля, а жителям юга Он останется чужд.

Авторы Евангелий свидетельствуют, что народ «дивился» учению Иисуса; но не меньшее впечатление производила Его сила, побеждающая стихии и недуги. О Нем рассказывали в первую очередь как о Чудотворце. Впоследствии и христиане нередко готовы были видеть в чудесах главное доказательство сверхчеловеческой природы Иисуса. Однако Сам Он отклонял подобную мысль. Иисус давал понять, что власть над природой входит в замысел Божий о человеке. Если человек достигает единения с Духом, для него нет ничего невозможного. В чудесах открывается глубина вещей, иное измерение, где преодолены законы тленного мира и царствует свобода. Когда люди соприкасаются с этим измерением, то, по слову Христа, их «достигло Царство Божие».
Тот, кто хочет доказать, что явления, называемые чудесами, немыслимы, не учитывает, как мало еще известно о тайнах бытия. Но почему даже люди, которые склонны верить самым удивительным сообщениям о йогах, рассказы Нового Завета воспринимают скептически? На это есть духовная причина. Принятие Евангелия требует внутреннего выбора, перемены всех жизненных установок.
Иисус нередко указывал на тесную связь между состоянием тела и души. Исцелив паралитика, Он предупредил его: «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже».
В ту бурную переломную эпоху, как и в наши дни, широкое распространение получили психические болезни. Если Ветхий Завет почти не знает их, то Евангелия наводят на мысль о какой-то эпидемии душевных недугов. Особенно страшен был загадочный вид безумия — одержимость, или беснование. Больной кричал неестественным голосом, говорил от лица бесов, живущих в нем, уверяя иногда, что в нем живет целая армия демонов. Христос одним Своим присутствием поразительно действовал на этих несчастных; иной раз достаточно было одного Его властного слова или прикосновения, — и душа освобождалась от владевших ею темных сил.
Слух об исцелениях в Галилее с самого начала стал вызывать беспокойство у иерусалимских блюстителей Закона. Когда Учитель во второй раз посетил Иерусалим, Своими поступками и речами Он вызвал еще большее негодование. На этот раз Он уже открыто возвестил, что чудеса есть знак Его Высшего посланничества. Жизнь и благословение исходят от Бога, поэтому и Тот, Кто послан Им на землю, призван исцелять и давать жизнь. «Кто не чтит Сына, не чтит и Отца, пославшего Его. Истинно, истинно говорю вам: слово Мое слушающий и верящий Пославшему Меня имеет жизнь вечную…».
Этих речей правоверные уже не могли стерпеть. Мало того, что Назарянин нарушает Закон, Он еще и называет Себя Сыном Божиим. Книжники обступили Его и потребовали, чтобы Он дал такое «знамение с неба», которое убедило бы всех. Но Иисус отверг это требование. «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения, — сказал Он, — и знамение не дается ему, кроме знамения Ионы пророка». В этих словах содержался намек на события, о которых рассказано в ветхозаветной Книге пророка Ионы. Проповедь Ионы среди жителей ассирийской столицы Ниневии привела к раскаянию ниневитян, и город был спасен от неминуемой гибели.
Смысл слов Иисуса в том, что сама Его проповедь есть знамение, то есть знак призыва Бога к покаянию, обращенного к людям. Для тех, кто этого не видит, будут бесполезны и любые другие знаки любви Божией.

Если не считать коротких путешествий в Иудею, Иисус в течение года не покидал Галилеи. Но уже с самого начала Иисус готовил учеников к мысли о более широкой проповеди Евангелия. Для этой цели и были избраны Двенадцать. Иисус назвал их посланниками, по-гречески — «апостолами». Каждый их день и каждый шаг отныне будут принадлежать только Богу и людям. Они пойдут к страждущим, неся им духовное и телесное исцеление. Кров и хлеб они получат от тех, кто примет их как посланцев Иисуса Христа.
Когда Двенадцать, разделившись по двое, ушли в соседние города, Иисус остался один. А вскоре Ему сообщили о гибели Иоанна Крестителя. Ирод Антипа, властитель северной части Земли Израиля, вступил в брак с женой своего брата Иродиадой. Для этого Ироду пришлось развестись со своей первой женой, дочерью союзного набатейского царя, что вызвало разрыв дипломатических отношений с Набатеей. В самой Иудее поступок Ирода вызвал единодушное осуждение.
Иоанн Креститель, еще будучи на свободе, открыто высказывался против этого кровосмесительного брака. Он не переставал упрекать Ирода и после того, как тот заточил его в крепость. Поэтому узник продолжал быть опасным для Иродиады. В день рождения Ирода, когда пир был в разгаре, Саломея, дочь Иродиады, к неописуемому восторгу всех гостей, исполнила зажигательный сирийский танец. «Проси у меня, что хочешь!» — кричал пьяный царь. Саломея, по совету матери, потребовала: «Подай мне сейчас же на блюде... голову Иоанна Крестителя». Лицо Антипы помрачнело. Однако, желая сдержать слово, данное при гостях, он приказал телохранителю спуститься в темницу. Скоро тот вернулся с окровавленной головой Иоанна в руках. Ее положили на блюдо, а Саломея отнесла страшный дар матери.
Так погиб предшественник, предтеча Иисуса. Ему было немногим более тридцати лет. Но он умер, как жил, — несгибаемым свидетелем правды Божией.
С тех пор Ирода Антипу стал преследовать страх. Услышав об Иисусе, он уверял окружающих, что это восстал из мертвых казненный им праведник.

Однажды после молитвы Иисус обратился к Двенадцати с вопросом: «За кого почитают Меня люди?». «Одни за Иоанна Крестителя, — отвечали они, — другие за Илию, а иные за Иеремию или одного из пророков». «А вы за кого Меня почитаете»? От лица всех ответил Симон-Петр: «Ты — Мессия, Сын Бога Живого!». «Блажен ты, Симон, — торжественно проговорил Иисус, — потому что не плоть и кровь (т.е. не человеческая природа) открыли тебе это, а Отец Мой, Который на небесах. И Я говорю тебе: Ты — скала, и на скале этой воздвигну Мою Церковь, и даже силам преисподней ее не одолеть».
Вопрос Иисуса: «За кого почитают Меня люди?» — звучит и сегодня; и сегодня многие готовы видеть в Нем только пророка или учителя нравственности. Но в чем же тогда заключалась неповторимая притягательность Иисуса Христа? Только ли в Его моральной доктрине? Ведь возвышенную этику предлагали и Будда, и Сократ, и Сенека.
Здесь мы вступаем в область наиболее таинственного и решающего во всем Новом Завете. Здесь внезапно разверзается пропасть между Иисусом Христом и всеми философами, моралистами и основателями религий. Любой из них осознавал себя всего лишь человеком, обретшим истину и призванным возвещать ее. Они ясно видели дистанцию, отделявшую их от Вечного. А Иисус? Со спокойной уверенностью этот Учитель, чуждый фальши и экзальтации, провозглашает Себя Единственным Сыном Божиим. Он говорит не как пророк от имени Сущего, а как Сам Сущий.
Чтобы лучше понять суть исповедания Петра: «Ты — Христос, Сын Бога Живого», — следует вернуться к далекому прошлому. Согласно Библии, мир уже давно пребывает в состоянии упадка и нуждается в исцелении. Осознание несовершенства мира привело к развитию «учений о спасении». Их можно свести к трем типам. Для одних (Платон) выход заключается в лучшей организации общества. Для других (Будда) — в мистическом созерцании и бегстве от жизни. Третий путь был открыт в Израиле и Иране. Там существовала уверенность, что зло одолимо, что в грядущем наступит преображение, которое есть высшая цель жизни человека.
При этом персы считали, что добро и зло суть два равных полюса бытия, как бы два божества-соперника. Но Бог Израиля явил Себя библейским пророкам как единый и единственный. Он «не сотворил смерти», Его воля — привести все мироздание к гармонической полноте.
Но откуда тогда несовершенство, идущее вразрез с божественным замыслом? Писание изображает духовную катастрофу, поразившую мир, в рассказе о грехопадении первых людей, которые пожелали властвовать над миром независимо от их Создателя, иными словами, «быть, как боги». Грех уничтожил или ослабил многие дарования человека, он распространялся, как эпидемия, всюду пуская свои ядовитые корни.
Центральное благовестие Библии заключено в том, что Бог не покинул падшего мира. Он призывал праведников, которые среди тьмы и безумия сохраняли верность Ему, и возобновлял через них священный Завет. Они-то и дали начало избранному народу, ставшему орудием при достижении целей Промысла.
Сущность этих целей лишь постепенно прояснялась в сознании Израиля. Сначала он должен был просто довериться Господу, отдать себя Его водительству. Из поколения в поколение вожди, пророки и мудрецы укрепляли веру в грядущее, углубляли понимание Царства. Они знали, что наступит день, когда падет преграда, отделившая мир от Бога. Создатель мира Сам войдет в мир, станет явным и близким людям. Предварит же вселенский переворот явление Мессии-Христа.
Но когда пророки пытались описать явление Мессии-Спасителя, то Он рисовался большинству из них в образе могучего триумфатора. Лишь немногие изображали Его без внешнего блеска.
Иисус открыл, что Богоявление совершилось в Нем Самом, что именно Он есть обещанный Мессия. Безмерное и Всеобъемлющее обрело человеческий лик и голос в Плотнике из Назарета, «Сыне Бога Живого». Он проходил по земле, не подавляя людей силой Своего могущества, сохранив неприкосновенной человеческую свободу. Не рабов, а сынов искал Иисус, братьев, которые бескорыстно любят Его и пойдут за Ним. Если бы Мессия явился «во славе», если бы никто не смог отвернуться от Него, это было бы принуждением.
Камнем преткновения явилось и то, что проповедь Иисуса не была одобрена официальными церковными властями. Наставники и иерархи ветхозаветной Церкви остались глухи к Евангелию. Они оказались в плену традиции, данной, по их мнению, раз и навсегда. Они не допускали сомнений в своей непогрешимости, а в результате стали врагами дела Божия. Сам факт приговора, вынесенного Христу религиозными вождями Израиля, — величайшая трагедия человечества, вечное предостережение. Страшная правда звучит в «легенде» Достоевского, где он изобразил Христа вновь пришедшим на землю и вновь осужденным «князьями» Своей же Церкви...
«В мире Он был, и мир через Него возник, и мир Его не познал. К своим пришел, и свои Его не приняли, Всем же, кто принял Его, — дал Он власть стать детьми Божиими, верующими во имя Его».

Чудеса, творимые Иисусом, Его смелая проповедь, само обаяние Его Личности привлекали к Нему множество народа. В Евангелиях имеется даже несколько указаний на то, что люди хотели сделать Его царем. Но Иисус пришел не для того, чтобы установить земное царство, основанное на внешнем могуществе, а для того, чтобы открыть сердца людей Богу. Этим объяснялась холодность Иисуса к шумным проявлениям народного восторга.
Массовый энтузиазм вспыхивает легко и легко делает своей добычей тех, кто жаждет подчинения и ищет кумиров. Не таковы должны быть дети Его Царства. Христос ждал от каждого духовного и нравственного подвига. Отказ Иисуса идти навстречу страстям толпы и согласиться на роль популистского вождя, по-видимому, вызвал упадок Его влияния в Галилее. Было ясно, что чья-то рука направляет против Него людей. Его уже не допускали, как прежде, свободно проповедовать в синагогах. Иисус был вынужден навсегда покинуть Капернаум. В Назарет путь Ему был также закрыт. Кольцо быстро сжималось. Осенью Иисус идет в Иерусалим на праздник Кущей (по-еврейски – Шавуóт), но не явно, а как бы тайно.
Праздник длился уже четыре дня и был в самом разгаре. Неустанно звучала музыка, трубили трубы, перекрывая людской гомон; над жертвенниками Храма поднимались клубы дыма от сжигаемых приношений. Отмечался конец жатвы, народ веселился и пел, пировал и молился. Все свободные места в Иерусалиме были усеяны шатрами, наскоро сооруженными из веток. Рядом стояли верблюды, повозки и мулы. Во время праздника вспоминалось также то время, когда народ скитался по пустыне и жил в шатрах (церк.-слав. «кущах»).
Внезапно внимание присутствующих привлек спор, который вели книжники в одном из углов галереи. Всех поразил неизвестный человек с галилейским выговором. «Не Тот ли это, Кого ищут убить?» — догадывались иерусалимляне. Но почему Он действует открыто? «Если пребудете в Слове Моем, — учил Иисус, — то вы воистину Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными!.. Истинно, истинно говорю вам: всякий, делающий грех, есть раб греха».
По-видимому, людей, которые признали в Иисусе посланца Божия, нашлось немало, и это предотвратило покушение на Него в праздник Кущей. Исцеление слепого от рождения человека поколебало и некоторых фарисеев. То, что этот странный Учитель обладал такой силой, не могло быть случайностью. Но, упоенные чувством собственного превосходства, эти люди не могли распознать Живую Истину, пришедшую к ним в лице Иисуса Назарянина.
До середины декабря Иисус беспрепятственно приходил в Храм, окруженный толпой учеников. Ночи Он проводил у своих друзей в селении Вифании в окрестностях Иерусалима, а днем проповедовал в притворе Соломоновом. Однако в праздник Хануки произошло новое столкновение. В этот день праздновали победу восстания Маккавеев над язычниками. Героические подвиги прошлого давали пищу мечтам о могучем вожде, который опрокинет власть римлян. Толпа ожидала от Иисуса решительных политических действий. Вместо этого Иисус говорил: «Вы не верите, ибо вы не из овец Моих… Я и Отец — одно».
Ропот ужаса прошел по толпе. Он делает Себя Сыном Божиим! Нужно немедленно покарать Его за богохульство. На этот раз Иисус лишь чудом избежал смерти.
Его прощание с городом было печальным: «Иерусалим, Иерусалим, убивающий пророков и камнями побивающий посланных к нему! Сколько раз Я хотел собрать детей твоих, как птица свой выводок под крылья, и вы не захотели. Вот оставляется дом ваш пуст. Говорю вам: не увидите Меня, доколе не скажете: Благословен Грядущий во имя Господне!».

До Пасхи оставалось около трех месяцев, но жить вблизи столицы Иисус уже не мог. Он ушел на время зимних дождей в Заиорданье. Учитель и ученики находились за Иорданом в сравнительной безопасности. Весной пришло известие, что опасно болен Лазарь, брат Марфы и Марии. В доме этих людей в Вифании Иисус нередко останавливался, когда бывал в Иерусалиме.
Потребовалось не более двух дней, чтобы достигнуть Вифании. Иисус еще не вошел в селение, как навстречу Ему выбежала Марфа. «Господи, — плача говорила она, — если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой». «Где похоронили его?» — спросил Иисус. Люди повели Его к склепу, закрытому по обычаю каменной плитой. «Отодвиньте камень», — приказал Учитель. Марфа робко запротестовала, говоря, что тело уже тронуто тлением. «Не сказал ли Я тебе, что, если веруешь, увидишь славу Божию?» — ответил Господь. Вход в пещеру открыли, Иисус поднял глаза к небу и погрузился в молитву... «Лазарь, выходи!» — воскликнул Иисус, и голос Его, словно удар грома, отозвался в иных мирах.
Когда у порога пещеры показался умерший, закутанный в погребальный саван, люди в ужасе попятились. «Развяжите его и пустите идти», — сказал Иисус в наступившей тишине.
Существует много попыток объяснить вифанское чудо. Но скорее всего правы те, кто видит в этом событии намерение Иисуса показать ученикам Свою власть над жизнью и смертью. Воскрешение Лазаря должно было подготовить их к Пасхальной Тайне. Однако нашлись люди, которые сочли своим долгом донести о происшедшем в Синедрион. Немедленно был созван совет высшего иудейского духовенства. Саддукеи, правящая священническая аристократия, опасались, что движение вокруг Назарейского Учителя перерастет в мятеж и вызовет карательный поход римлян. Иосиф Кайафа, первосвященник, заявил, что «лжемессию» следует устранить без колебаний. Лучше смерть одного человека, чем бедствие, которое обрушится на весь народ. По-видимому, дело отложили, узнав, что Иисус покинул деревню.
Дней за десять до Пасхи Иисус объявил ученикам, что намерен прибыть в Иерусалим раньше праздника. В путь собрались быстро и шли почти не останавливаясь. Иисус словно спешил навстречу смерти. Дорога вилась среди холмов. Кое-где стали появляться люди, направляющиеся в Иерусалим. Постепенно Иисус оказался во главе большой толпы богомольцев. Многие узнавали Его и радостно приветствовали. А иные приближались и просили принять их в число учеников.
В пятницу 31 марта путники вошли в Вифанию, где был устроен праздник в честь прибытия Учителя. Собрались многие Его друзья. Когда миновала суббота, Иисус стал готовиться к вступлению в город. Иисус выбрал для этого ослика, животное, которое издавна было символом мира. Вместо седла на спину ослика положили одежды, и, сев на него, Иисус стал приближаться к въезду в Иерусалим. Царь, возвещающий мир, Он ехал безоружным, в окружении паломников, которые кричали: «Осанна Сыну Давидову!». Ученики ликовали. Наконец-то настал долгожданный день!
Иерархи пришли в полную растерянность. Такого бурного проявления народной любви к Галилеянину они никак не ожидали. Между тем Иисус проехал по праздничным улицам и, сойдя с ослика, вошел с учениками в ограду Храма. От Него ожидали каких-то слов и поступков, но Он молча осмотрел святилище, как Царь, желающий проверить Свои владения. Утром, в понедельник, снова придя в Храм, Он сделал то же, что и три года назад: велел торговцам покинуть пределы Дома Божия. Когда продающие и покупающие стали возмущаться, Иисус опрокинул столы менял с деньгами и скамьи с птицами, предназначенными для продажи.
Это было первым делом Мессии, открыто явившегося народу. Оно было обращено против унижения Храма. Вторым делом стало исцеление больных, которые со всех сторон облепили Иисуса. Однако с каждым днем апостолы все яснее осознавали, что Мессия находится в Иерусалиме, как во враждебном лагере. Ночь они проводили чаще всего в Гефсиманской роще на окраине города. Но по утрам Иисус снова приходил в шумный город, где Его ждали слушатели и подстерегали противники.
Иуда Искариот разочаровался в Учителе. Раньше он, как и другие, надеялся стать приближённым могущественного Царя. Но в отличие от остальных апостолов это было для него главным. Когда он понял, что его честолюбивые надежды рухнули, то окончательно утратил веру в Учителя.
В среду Иуда тайно проник во дворец первосвященника Кайафы. Он предложил иудейским властям свой план: схватить Иисуса ночью вне города, не привлекая внимания толпы. Вероятно, Иуда сообщил, что Иисус, по его мнению, намерен провозгласить Свое Царство в день Пасхи. Теперь Иуда вознамерился даже извлечь выгоду из своей измены и взял предложенные ему тридцать серебреников. Получив деньги, он как ни в чем не бывало, вернулся к Учителю.

Утром в четверг Иисус велел апостолам готовиться к Пасхальной трапезе — празднику, ежегодно совершаемому в воспоминание об избавлении от египетского рабства. По уставу ее следовало начинать вечером 14 нисана, которое в том году приходилось на пятницу; но Господь знал о предательстве, знал, что Ему осталось быть на свободе меньше суток, и поэтому хотел успеть встретить Пасху в кругу учеников. Он придавал большое значение этому последнему в Его земной жизни празднику и послал учеников в город к одному из Своих тайных последователей, чтобы те в его доме все приготовили к священной трапезе.
Когда настал вечер, Иисус и ученики по тогдашнему обыкновению возлегли на низких ложах: Иоанн рядом с Иисусом, напротив Него — Петр; поблизости находился и Иуда. Священное событие Великого Четверга, которому предстояло стать главным таинством христианской Церкви, запечатленным в молитвах и гимнах, в творениях Джотто, Дионисия и Леонардо, происходило в обстановке непритязательной простоты. Иисус произнес молитву над пресным хлебом. «Это хлеб страдания, который ели отцы наши в земле Египетской», — повторил Учитель традиционные слова Пасхальной трапезы. На сей же раз Пасха возвещает о страдании Иисуса Христа, Мессии. Как разломлен этот священный хлеб, так будет отдана Его плоть в руки палачей. «Возьмите — это тело Мое, ломимое за вас, — проговорил Христос и добавил: — Это совершайте в воспоминание обо Мне».
Но вот Иисус взял в руки общую чашу с вином и сказал: «Пейте от нее все. Это есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая для прощения грехов... Совершайте это всегда в воспоминание обо Мне».
Апостолы передавали чашу по кругу. Так совершалась Пасха Нового Завета.
Воспоминание об избавлении от египетского рабства стало воспоминанием об избавлении от рабства греха, избавлении, которое получает человек, верующий в Иисуса Христа и соединяющийся с Ним в своей жизни. Важнейшим знаком этого соединения стало таинство хлебопреломления, или благодарения (по-гречески — Евхаристия).
«Всякий раз, — скажет позднее апостол Павел, — когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, вы смерть Господа возвещаете, доколе Он придет».
С пением псалма они покинули дом и по спящим улицам направились к воротам.
— Все вы соблазнитесь из-за Меня в эту ночь, — сказал им по пути Иисус, — ибо написано: «Поражу пастыря, и будут рассеяны овцы». По восстании же Моем Я предварю вас в Галилее.
Петр продолжал настаивать:
— Если и все соблазнятся, я никогда не соблазнюсь.
Точно так же и другие говорили Учителю о своей верности.

Иисус с учениками направился из города к Елеонской горе. Перейдя Кедронский овраг, они вошли в Гефсиманский сад. Это было небольшое частное владение, обнесенное стеной, где находилась оливковая роща. Войдя в ограду, ученики стали располагаться на отдых. Иисус отошел в сторону и, встав на колени, начал горячо молиться. Он молился. Апостолы спали. А на улицах Иерусалима уже раздавались шаги стражи.
Спустя некоторое время сад осветился фонарями и факелами, послышались шум и голоса. У входа показалась толпа людей. Впереди шел римский офицер с солдатами, за ним — вооруженные храмовые служители. Вперед протиснулся Иуда. Он обещал дать знак, чтобы при аресте в ночном саду не произошло ошибки.
«Приветствую Тебя, Равви!» — сказал он, целуя Учителя. «Друг, вот для чего ты здесь, — промолвил Иисус. — Поцелуем ли предаешь Сына Человеческого?».
Стража немедленно окружила Иисуса. Грубые руки скручивали Его веревками. После этого пытались задержать и остальных, но они, воспользовавшись темнотой и сумятицей, разбежались. Только Петр и Иоанн, придя в себя после первого потрясения, осмелились последовать за стражей на безопасном расстоянии.

Конвой доставил Узника к первосвященнику Кайафе. Остаток ночи Иисус терпел издевательства архиерейской челяди. Наступило утро. У Кайафы был собран «Малый Синедрион», состоящий из двадцати трех человек. В него входили священники со старейшинами. Судьба Иисуса была предрешена заранее при полном единодушии всей коллегии.
Выступали свидетели с обвинениями: Он хотел разрушить Храм, Он запрещал платить подать кесарю. Но все это не давало повода для вынесения смертного приговора. Сам Иисус не произнес ни слова. Ждать дальше Кайафа не мог. «Заклинаю Тебя Богом Живым, — воскликнул он, — скажи нам: Ты ли Мессия, Сын Благословенного?» — «Я», — был ответ. Это было беспримерное свидетельство, Иисус редко столь прямо говорил о Своем мессианстве.
Разодрав одежду, как было принято делать при горестном известии или кощунстве, Кайафа вскричал в лицемерном ужасе: «Какая нам еще нужда в свидетелях? Вы слышали хулу? Как вам кажется?» — «Повинен смерти», — решили члены Синедриона. Но совет не имел права казнить кого бы то ни было. Оставалось предать Иисуса в руки Пилата для суда по римским законам.

Утром в пятницу Пилату доложили, что мятежник, который был арестован накануне вечером, доставлен. «Какое обвинение вы выставляете против этого Человека?» — спросил Пилат. Когда он понял, что Иисус является в их глазах проповедником ложных теорий, он сказал: «Я не нахожу вины в этом Человеке». Он понял, что имеет дело с Проповедником, Который едва ли опасен для римской власти. Пилат решил наказать Иисуса плетьми и затем отпустить ради праздника Пасхи. Однако народ, подговариваемый архиереями, стал требовать, чтобы отпустили Варавву, бунтовщика, известного в городе. Варавву не только знали, но и считали героем, а Иисус был пришелец, имя Которого мало что говорило горожанам.
Едва на помосте появился Иисус, жестоко избитый, израненный, в кровавом плаще, тут же над площадью пронесся крик: «На крест! Распни Его!», «Отпусти нам Ва-рав-ву!». Обвинители Иисуса выдвинули новый, самый веский аргумент: «Он называл Себя Мессией — Царем. Если ты Его отпустишь, ты не друг кесарю, — говорили они. — Всякий, делающий себя царем, восстает против кесаря».
Пилат понял, что речь идет о его собственном благополучии. Желая показать, что он действует не по закону, а в угоду просьбам, прокуратор велел принести воды и, как требовал восточный обычай, демонстративно умыл руки: «Не виновен я в крови Праведника». Осужденный был передан в руки солдат.
По узким улицам Иерусалима двигалась процессия, вышедшая из претории, резиденции прокуратора, в полдень пасхальной пятницы 7 апреля 30 г. По жестокому правилу осужденные сами несли перекладины крестов, на которых их распинали. Истерзанный бичами, Иисус шел медленно. Власти же стремились кончить с этим делом поскорее, до начала торжеств. Поэтому центурион задержал некоего Симона, иудея из Киренской общины, который шел со своего поля в Иерусалим, и приказал ему нести крест Назарянина. Впоследствии сыновья этого человека стали христианами и, вероятно, от него узнали основные подробности Голгофской трагедии.
Выйдя из города, повернули к крутому холму, расположенному недалеко от дороги. За свою форму он получил название Голгофа — «Лобное место». На его вершине должны были поставить кресты. Римляне всегда распинали осужденных вдоль людных дорог, чтобы их видом устрашить непокорных.
Распятие было одной из самых бесчеловечных казней, изобретенных древним миром. Осужденного нагим прибивали к столбу с перекладиной и оставляли на медленное умирание. Нестерпимо болели раны, солнце жгло голову, мучило удушье.
Солдаты сорвали с Иисуса одежду, оставив лишь набедренную повязку. Осужденного положили на крест. Послышался страшный стук молотков, которыми в запястья рук и в ступни вгоняли огромные гвозди. Стоявшие рядом услышали слова Иисуса: «Отче, прости им, ибо не знают они, что делают».
После того как кресты с распятыми были подняты вертикально, конвою предстояло ждать последнего вздоха осужденных. Между тем подул ветер. Хмурые тучи заволокли небо. Казалось, само солнце скрылось, чтобы не видеть безумия людей. К трем часам дня стало темно, как в сумерках.
Последние слова Иисуса были: «Отче, в руки Твои предаю дух Мой...». Внезапно у Страдальца вырвался крик. Потом голова Его упала на грудь, сердце остановилось. Он был мертв. Сын Человеческий выпил Свою чашу до дна. Голгофа опустела. Двое тайных учеников Иисуса, Иосиф и Никодим, богатые, уважаемые люди, получили у Пилата разрешение взять тело Иисуса. При помощи слуг тело сняли с креста и перенесли в соседний сад. Участок принадлежал Иосифу, который заготовил здесь себе склеп.
Усопшего завернули в погребальные пелены, внесли в пещеру и задвинули вход круглой каменной плитой. Две женщины из числа близких учеников присутствовали при этом.
А апостолы? Они ничего не знали о месте погребения. Ужас сковал их. Пока их не трогали. Но долго ли это продлится? Еще больше их терзала мысль, что Тот, Кто свидетельствовал об истине и обещал привести их в Царство Божие, лежит теперь бездыханный. Значит, Иисус не Тот, за Кого они Его принимали, не Мессия, не Божий Посланник? Это было крушение окончательное, непоправимое. Рухнули надежды и ослепительные мечты.
Что оставалось им делать? Бежать, скорее бежать из этого зловещего города! Вернуться в Галилею к своим домам и лодкам. Забыть о Человеке, Который обманулся Сам и ввел в заблуждение Своих простодушных последователей...

Много непостижимого хранят анналы истории, но самое невероятное в ней — жизнь Иисуса Назарянина. Справедливо считают, что тайна смерти и воскресения Христа выходит за пределы, доступные человеческому знанию. Однако есть факты, находящиеся в поле зрения историка.
В тот самый момент, когда дело Иисуса Христа, едва зародившись, казалось, навсегда погибло, а Его ученики потеряли веру, — все внезапно и коренным образом меняется. Ликующая радость приходит на смену отчаянию и безнадежности; те, кто только что покинул Учителя и отрекся от Него, смело возвещают о победе Сына Божия.
Что-то произошло, без чего не было бы самого христианства...
Свидетельства апостола Павла вместе с пасхальными повествованиями Евангелий приводят нас к реальному факту, который духовно воскресил учеников и подвиг их на проповедь Благой Вести.
Синедриону понадобилась своя официальная версия. Было объявлено, что ночью ученики Иисуса похитили Его тело и стали говорить, будто Он жив.
Но если бы апостолы участвовали в подлоге или знали о нем, откуда взялась бы у них сила духа и смелость отстаивать сознательный обман даже перед лицом смерти? А не могло ли случиться, что тело Иисуса было унесено кем-то другим? Сторонники этого мнения забывают, что то же самое думали ученики, увидев опустевшую гробницу, и впали в еще большее уныние. Перемена же в них произошла лишь после того, как они воочию увидели Воскресшего Иисуса.
Выражение апостола Павла «тело духовное» является, по-видимому, ключевым для понимания Пасхальной Тайны. Оно означает, что в саду Иосифа произошла единственная в своем роде победа Духа, которая, не уничтожив плоти, дала ей новую, высшую форму существования. Пройдя через агонию и смерть, Иисус непостижимым для нас образом приобрел иную духовную телесность. Апостол говорит о ней как о ступени бытия, ожидающей всех людей, но в тот момент Богочеловек был первым, предварившим всеобщее преображение.
Для апостолов Воскресение было не только радостью вновь обрести Учителя; оно знаменовало победу над силами тьмы, стало залогом конечного торжества Правды Божией, неодолимости Добра, олицетворенного в Иисусе Назарянине.
Воскресшего не видели ни члены трибунала, ни Пилат. Если бы неоспоримая очевидность чуда принудила их признать его, это стало бы насилием над духом, который противится Богу. Лишь те, кто любил Христа, кто был избран Им на служение, смогли «увидеть Славу Его, Славу как Единородного от Отца, полного благодати и истины».
Евангелия рассказывают нам, как Иисус приходил к ученикам, проходя через закрытые двери, оказывался с ними на пути в соседнее селение, появлялся на берегу Галилейского моря. Лицо Его порой менялось столь сильно, что многие не сразу узнавали Его. Но каждый раз это была реальная встреча, открывавшая ученикам глаза на присутствие Иисуса.
В эти светлые дни апостолы окончательно утвердились в вере и из Двенадцати только Фома не видел Господа. Когда он слушал восторженные слова других учеников, ему трудно было разделить их чувства. Не произошло ли ошибки? В один из последних дней Пасхи ученики собрались вместе в одном доме. Двери были плотно заперты: страх преследований еще не утих. И опять все внезапно увидели Иисуса. Он обратился к Фоме: «Подойди, протяни руку, проверь!»
«Господь мой и Бог мой!» — только и мог вымолвить апостол. Он не помышлял больше о доказательствах. «Ты потому уверовал, — сказал Христос, — что увидел Меня. Блаженны не видевшие и поверившие».
Последними словами Воскресшего Господа на 40-й день после Пасхи были: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я поведал вам; и вот, Я с вами во все дни до скончания века».
Пронеслись века...Возникали и рушились империи, гибли цивилизации, менялся облик земли, но Церковь, основанная Иисусом Христом Назарянином, возвышается, как скала, среди этого клокочущего моря. Вера, которую в первые дни исповедовало всего несколько десятков человек, движет сегодня миллиардом жителей земли, говорящих на разных языках и создавших бесчисленные формы культур.
Христианство соединило мудрость Афин и чаяния Востока с мечтой Рима о всеобщем «согласии»; оно осудило угнетателей, возвысило женщину, способствовало искоренению рабства. Христианская «закваска» превратилась в Европе и Новом Свете в источник динамизма, которого не знали все предшествующие пятьдесят тысяч лет существования человека.
Грозы и ураганы проносились над Церковью, внешние и внутренние опасности подстерегали ее. Властолюбие вождей и язычество толпы, мирские и аскетические соблазны, натиск открытых противников и грехи христиан, распри и расколы — все это порой, казалось, ставило под удар само существование Церкви. Но она выдержала все исторические битвы и кризисы.
Тайна ее неодолимости в Сыне Человеческом, Который, по слову апостола, «вчера и сегодня и во веки Тот же».
Непросветленное сознание человека ищет внешнего величия, покоряется зримой силе; но не это дает ему Евангелие. Каждая душа, обретшая Иисуса Христа, отныне знает, что человек — не одинокий скиталец в черной космической пустыне, а дитя Божие, соучастник Божественных замыслов. В Нем сокровенный и непостижимый Творец стал близок нам, и это наполняет жизнь радостью, красотой и смыслом. Нет больше «пугающего безмолвия бездны», над всем — свет Христов и любовь Небесного Отца.